— Видела, — подтвердила она, понимая его с полуслова. — Только мне на это наплевать. Я знаю, что ты сильный. И мне это даже нравится — ну, что так называемая твоя невеста не подозревает, с каким играет огнём.

— Ты считаешь — это не унизительно?.. — Он выпрямился, но головы не поднял.

— Нет. Это выглядело унизительно для дураков, но не для нас — всех тех, кто из наших собрался в этом зале.

— Всех? — наконец он оживился и даже попробовал исподтишка оглядеться. — А почему все здесь? Что задумал Алексеич?

— Кажется, он решил присмотреться к твоему хозяину, а заодно… — Наташа прервалась, прищурившись на светлый зал со столиками. — Вон он. Снимает твой кошмар с юбиляра! Если хочешь взглянуть, повернись вместе со мной, как будто танцуешь…

Они и впрямь слегка обернулись к залу со столиками. Напряжённое лицо Радима просветлело. Ещё минуты — и он признался:

— В последнее время как-то трудно заставить себя передавать сны другим. Помогает лишь одно — воспоминание, что ночью не смогу удержаться от крика.

Теперь вздохнула Наташа. Но промолчала. Слишком хорошо и даже уютно было в мигающей темноте дискотечного зала, и придавало уверенности знание, что в этом зале своих много. Причём девушка начала догадываться, зачем сюда явились боевые группы Алексеича. Защитить времяпрепровождение их с Радимом — это всего лишь небольшая разминка, если не случится кое-что похлеще. Главное — в другом.

Алексеич явился специально, чтобы познакомиться с хозяином Радима. Правда, зачем это знакомство ему нужно — разгадать трудно. Но девушка надеялась, что шеф, что бы ни сделал, сделает на пользу Радима. Алексеич — жадный до людей с силой. Пока он из каждого, попавшегося ему, конфетку не сделает, не отшлифует его необычный талант, из виду не выпустит… Шеф словно услышал её мысли: в очередной раз посмотрев в его сторону, Наташа увидела устремлённый на неё проницательный взгляд.

19

Но и засвечивать себя и группу бойцов-бесконтактников Алексеич не желал. Едва Наташа попыталась хорошенько приглядеться к нему, как он легко сморгнул её взгляд, мгновенно отведя глаза и снова по-дружески заговорив с «шишкой». Будто и не смотрел в сторону девушки. А у неё, тоже отвернувшейся, осталось впечатление, что «шишка» с Алексеичем знаком очень близко: о чём-то уж очень дотошно он допытывался у её шефа. О чём? Единственное, что могла предположить Наташа: юбиляр спрашивает, какими судьбами Алексеич оказался здесь, в ресторане, если приглашения ему не присылали.

— Ребята, мы вас сейчас прикрывать больше не сможем, — тихо сказала Светлана, снова призраком возникшая рядом. — Решайте: или уходите вместе — и я вас везу домой; или Радим остаётся — уезжает Наташа.

Радим сморщился, как от невыносимой боли, но руки с плеч девушки убрал.

— Остаюсь. Иначе к тебе присмотрятся. Где там эта моя кукла?

Губы бесконтактницы едва-едва шевельнулись в улыбке:

— Танцует с Володей.

Представив высоченного Володю, светловолосого и выглядящего вечно сонным, в паре с той костлявой, Наташа даже поёжилась: когда надо, врач умел источать властное обаяние — в прямом смысле: он мог улыбаться нежно или дружески, но человек, которому предназначалась улыбка, замерзал под этим взглядом, как кролик перед удавом — и ничего не мог поделать: ни вырваться от этого взгляда, ни попросить или даже приказать Володе, чтобы тот перестал улыбаться. Интересно, почувствует ли витающие в воздухе флюиды власти «моя невеста»? Жаль, что нельзя подойти и полюбоваться на этот самый странный в мире танец…

Радим так удивился ответу Светланы, что даже попытался разыскать глазами «мою невесту» среди танцующих пар. Не выдержал — спросил:

— А зачем? — Дошло, но высказал вслух, чтобы убедиться: — Чтобы я и Наташа?..

— И это тоже, — кивнула бесконтактница. И обернулась к девушке. — Идём. Пора.

Чувствуя взгляд Радима в спину — взгляд человека, которого бросили, — девушка шла рядом с бесконтактницей. «Зато я вообще сюда пришла!» — жалко оправдывалась она мысленно перед парнем, пытаясь удержать губы, которые так и норовили разъехаться в плаче… На выходе, в небольшом коридоре, Светлана вдруг оглянулась.

— Не переживай за него. Он теперь знает, что не один там.

Наташа только нервно улыбнулась. Уже в машине, стараясь отвлечься от мыслей об одиночестве Радима, она спросила:

— Если не секрет… Почему наших так много в ресторане?

— Прежде чем посылать тебя, Алексеич попросил Володю проверить место. Ты же знаешь, как работает его интуиция. Володя приехал, а потом позвонил: в ресторане очень сильный ментальный негатив, но настолько сложный, что без шефа не обойтись. Ну, тот взял группу бесконтактников и приехал сам. Когда разобрались в обстановке, позвонили тебе и разрешили приехать.

Представив всю сложную организацию происходящего, Наташа поёжилась. Но главного в объяснении Светланы не упустила:

— А нашли? Ну, источник негатива?

— Нашли. Какой-то тип из приглашённых. Алексеич сказал, что будет лично с ним разбираться.

— А почему меня не позвали? — обиженно проворчала Наташа, чувствуя себя маленькой девочкой, не допущенной к делам взрослых.

— Алексеич сам посмотрел истинное лицо этого человека. Сказал, что тебя светить не хочет.

Некоторое время они ехали молча, и Наташа вспомнила короткие мгновения в ресторане, когда впервые увидела Радима в противоречивом отношении тех, с кем он вынужден общаться: он и ценен для них своим даром передавать кошмары, но он же и игрушка в их руках. Правда, пока игрушка, которую не стоит доводить до крайности. Вздохнув, Наташа вспомнила его демонстративный, предназначенный для хозяина жест: он быстро проводит пальцами по руке «моей невесты» — глядя в глаза хозяину. Ого, как всполошился хозяин, сообразив, что Радим собирается устроить ночь кошмаров для его любимой доченьки! Сразу кинулся защищать парня от её капризов!

Пока вспоминала одно, появилось новое соображение.

— Светлана, а тот человек — из окружения мафиози?

— Да.

Лаконичный ответ бесконтактницы напугал.

Наташа нутром поняла, что готовится что-то, о чём Алексеич теперь осведомлён, но вряд ли захочет объяснить ей. Запутавшись в суматошных мыслях обо всём подряд, она доехала до дому, распрощалась со Светланой, так и не вышедшей из машины, выждала из вежливости, пока та отъедет, и повернулась к двери. Потянулась ключом к домофону… И застыла. Сердце стукнуло раз… Другой. Замерло. «Я его люблю?»

Расползающееся вокруг неё пространство пустоты давило на уши, а она всё повторяла, ошеломлённая: «Я люблю его?»

— … Что? Не работает? — звонко спросили за спиной.

От неожиданности Наташа чуть не подпрыгнула.

Плохо видная в электрическом свете из окон дома невысокая девушка стояла рядом, глядя на домофон. Не сказать, что совсем незнакомая. Кажется, Наташа видела её несколько раз в подъезде или заходящей-выходящей… Соседка, в общем.

— Да нет, — осипло сказала Наташа и виновато улыбнулась. — Задумалась некстати.

— Бывает, — снисходительно сказала незнакомка. — Вы ведь тоже здесь живёте?

— Да, на пятом этаже, — уже с облегчением сказала Наташа, одновременно слушая сигнал домофона.

— Тогда на лифте вместе! Я на седьмом! — И уже в лифте девушка, на вид лет шестнадцати, весело сказала: — Мама всегда говорит, что в высотных зданиях люди плохо живут, потому что друг друга не знают. Вот в старых домах все соседи друг друга знают… Только почему она решила, что из-за этого можно плохо или хорошо жить?..

Она болтала безостановочно, при этом умудрялась задавать множество вопросов, не давая думать о своём, и, видимо, только поэтому Наташа сумела спокойно попасть в квартиру. Подумав о последнем, девушка грустно улыбнулась. «Сумела». Если бы ещё мысли вывести из хаоса.

Быстро переодевшись в домашний костюм, Наташа неуверенно посмотрела на диван. Время к двенадцати ночи. Вернётся ли сегодня к ней Радим?

И вспомнила. Как подруга привела её к Алексеичу. Как тот после тестирования в виде игры отвёл её в сторону, чтобы поговорить с нею о её даре, который она сама считала медленным движением в психбольницу. Как она не поверила ему, и будущий шеф сказал ей спокойно: «Главная беда многих в том, что они не верят. Ни в себя. Ни в то, что чудеса — это всего лишь действие веры. Ты стоишь передо мной, умеющая видеть истинное лицо людей. Но на первое же моё предложение отвечаешь — не может быть! Почему? Почему не может быть того, что уже есть?» Она поверила только потому, что внезапно вспомнила, как часто в жизни отмахивалась от замечательных предложений, повторяя заученную раз и навсегда фразу: «Смысла нет пробовать. Всё равно ничего не получится!» А сейчас стояла и понимала: было лень поверить. Легче посчитать себя неудачницей — по жизни.